«Пейзаж», Константин Яковлевич Крыжицкий

Пейзажи Константина Яковлевича Крыжицкого, как правило, очень атмосферны. В них явно чувствуется настроение самого широкого диапазона: от жизнеутверждающей радости до меланхолии, от мечтательной ностальгии до тревожных предчувствий.

Картина под непримечательным названием «Пейзаж» выделяется даже на фоне всегда лиричных, будоражащих воображение, всегда несущих эмоциональный посыл пейзажей Крыжицкого.




Из левого нижнего угла полотна выходит широкая, извилистая тропа. Мокрая, покрытая раскисшей грязью, она идёт через небольшой лужок, покрытый увядшей травой и островками не до конца растаявшего снега.

На тёмно-бурой, местами порыжевшей, местами сохранившей тёмно-зелёный цвет траве кое-где лежат крупные камни, корявые сухие ветки.

Дорога - общепризнанный художественный символ жизненного пути – не имеет на картине ни начала, ни конца. Они за пределами полотна. Наблюдатель находится будто рядом с тропой и видит, как она исчезает между высокими соснами.

Бесконечность вечного земного пути подчёркнута небесной дорогой – просветом между густыми кронами сосен, повторяющим линию уходящей вдаль тропы.




Самая значимая деталь пейзажа – потемневшие от времени каменные квадратные столбы. Когда-то здесь были ворота и, должно быть, основательная ограда. Не её ли остатками являются большие камни, лежащие на увядшей траве?

Лёгкий, полупрозрачный плетень из тонких прутьев, пристроенный к крайнему левому столбу, скорее символически, чем реально означает границу между владением и заснеженным полем.

Что охраняли ворота с каменными столбами под чугунными навершиями? Что там, за пределами картины? Заброшенная усадьба, одряхлевшее «дворянское гнездо»? Разрушенный храм? Старое кладбище с покосившимися крестами?




Художник не даёт ответа на этот вопрос. Грязная, унылая дорога просто проходит мимо этого места, когда-то бывшего частью чьей-то жизни, и уходит дальше, не на широкий простор, а в сужающийся просвет между тёмными, почти чёрными кронами сосен.

Мистическую, тревожную атмосферу пейзажа усиливает скудное освещение. Сквозь серую пелену, плотно затянувшую небо, не пробиваются лучи солнца. Туманная дымка скрывает очертания леса на границе заснеженного поля.

На размытом сером фоне багрово светятся увядшие кроны пышных кустов. Лишённые листвы деревья угрожающе тянут свои корявые ветви. Среди тёмных сосен белеют стволы берёз, невольно вызывающие в памяти строку Есенина: «…берёз изглоданные кости».




Заброшенностью, безнадёжностью, пустотой, бессилием перед разрушительной властью времени веет от этого пейзажа, овеянного тем не менее странным очарованием.

Здесь всё говорит об умирании: разрушенные ворота, увядшая трава, обнажённые деревья, тусклое небо, холодный снежный покров. Но во всём этом присутствует некая мистическая красота, грустное обаяние неизбежного увядания.