Портрет графини Ю. П. Самойловой, удаляющейся с бала с приёмной дочерью Амацилией, Карл Павлович Брюллов

Юлия Павловна Самойлова - богатая, независимая красавица, покровительница искусств, аристократка, звезда светских салонов - сама по себе была привлекательной для современных ей живописцев личностью. Конечно, её облик так или иначе сохранился бы на одном из полотен XIX века.

Но произошло удивительное, счастливое для Самойловой и российского искусства совпадение: среди друзей графини оказался один из лучших портретистов своего времени – Карл Брюллов, который неоднократно изображал свою прекрасную подругу.

На знаменитой картине «Последний день Помпеи» её лицо можно увидеть трижды. Конечно, ярче и достовернее всего неповторимый образ графини отражают её портреты, самый известный из которых – «Портрет графини Ю. П. Самойловой, удаляющейся с бала с приёмной дочерью Амацилией».




От полотна веет нарочитой театральностью. За ярко-красным, словно взметнувшимся под порывом ветра занавесом, наблюдателю открывается сцена. На фоне декораций, воссоздающих условно-античную атмосферу (колонны, арки, портики) мы видим персонажей в маскарадных костюмах.

Бородатый, по-восточному одетый мужчина, молодой человек в греческой тоге с кадуцеем в руке, шут в красном колпаке, склонившая голову женщина в белом одеянии. Всё это: и люди, и античный архитектурный декор – изображены словно сквозь туманную дымку, плоско, неярко, неотчётливо. Кажется, маскарадные фигуры относятся к другой, ненастоящей реальности.




Юлия Самойлова, оставившая этот мишурный мир за спиной, напротив, изображена сочными, яркими красками, рельефно, выразительно. Её карнавальное платье с юбкой из красно-белых квадратов и тёмно-синим лифом отделано светлым мехом.

Тяжёлая бархатная накидка (сверху чёрная, с изнанки белая) почти сползла с обнажённых плеч и тяжёлыми складками спускается на пол.

Графиня ещё минуту назад была частью нарядной толпы в маскарадных костюмах. Но композиция картины выстроена так, что сразу ясно: ей, живой и настоящей, не место среди этого скопления масок.




Недаром Юлия даже не оглядывается на мир, оставшийся позади. Её взгляд устремлён вдаль и в сторону от зрителя, в невидимое ему пространство. На выразительном лице графини – ожидание, предчувствие встречи с неизвестным. Её глаза смотрят открыто и весело, на губах – радостная улыбка.

Приёмная дочь героини Амацилия прижимается к ней, доверчиво удерживая руку матери своей. Её «восточный» наряд, как и наряд Юлии Павловны, состоит из тканей разной фактуры и контрастных цветов. Длинные чёрные волосы девочки заплетены в несколько косичек.

В противоположность матери, лицо Амацилии серьёзно. Насупленный, застывший взгляд потупленных глаз и неулыбающиеся губы говорят скорее о скуке и усталости, чем о карнавальном веселье.

Поза Юлии, её подавшееся к девочке тело, рука, лежащая на плече дочери, говорят о желании защитить её, поделиться своей уверенностью, жизнелюбием, способностью открыто и смело идти навстречу бурям этого мира.